Евгений АРСЮХИН
Вышла книга «Герои 90-х. Люди и деньги. Новейшая история капитализма в России». Ее написали журналисты Валерия Башкирова, Александр Соловьев и Владислав Дорофеев. Это настоящее историческое исследование. В книге есть словарь терминов — когда появились, например, выражения «новый русский», «рукопожатие крепкое», «хотелось как лучше...». А для педантов есть огромная таблица, в которой перечислены все мало-мальски значимые события 90-х.
----------------------<cut>----------------------
Мы решили перепечатать самые интересные фрагменты книги и сосредоточились на событиях дефолта, ведь он случился ровно 15 лет назад, в августе 1998-го. Первым неладное почувствовал будущий министр финансов Алексей Кудрин: он был в Лондоне и не смог заплатить за отель карточкой, потому что западные банки заблокировали карты россиян. До дефолта оставалось еще несколько дней, народ пребывал в счастливом неведении.
ПРОБЛЕМА В ШОРТАХ
Поначалу 1998 год источал благоденствие и процветание. Уже не только иностранные инвесторы, но и простые граждане включились в игру с ГКО и с чувством глубокого удовлетворения погашали свои купоны.
Стояла жара, и у офисных работников была лишь одна проблема — запрещали приходить на работу в шортах. Одним из немногих экономистов, которые говорили о неизбежности дефолта, был Андрей Илларионов (в 1998 году — директор Института экономического анализа). В 2011 году в интервью он рассказывал:
— О том, что происходит в экономике, было ясно из официальных данных. Мои выводы о неизбежности девальвации рубля базировались на анализе статистики, прежде всего денежной и бюджетной. Эти данные однозначно говорили о неизбежности девальвации; вопрос заключался в том, когда именно она произойдет. На базе этой информации я стал говорить о надвигающемся кризисе. Мне тогда публично возражали Егор Гайдар (тогда — консультант правительства), Анатолий Чубайс (в 1998 году как раз возглавил РАО ЕЭС), Сергей Дубинин (председатель ЦБ РФ). В частности, 2 августа 1998 года Дубинин собрал в «Белом доме» пресс-конференцию, на которую пришло около 300 журналистов. Основной ее темой была девальвация рубля — будет или нет? На ней Дубинин заявил, что я специально хочу обвалить рубль, чтобы через своих родственников заработать на Чикагской валютной бирже...
Новая книга о 90-х сделана как добротное историческое исследование.
Новая книга о 90-х сделана как добротное историческое исследование.
Поначалу 1998 год источал благоденствие и процветание. Уже не только иностранные инвесторы, но и простые граждане включились в игру с ГКО и с чувством глубокого удовлетворения погашали свои купоны.
Стояла жара, и у офисных работников была лишь одна проблема — запрещали приходить на работу в шортах. Одним из немногих экономистов, которые говорили о неизбежности дефолта, был Андрей Илларионов (в 1998 году — директор Института экономического анализа). В 2011 году в интервью он рассказывал:
— О том, что происходит в экономике, было ясно из официальных данных. Мои выводы о неизбежности девальвации рубля базировались на анализе статистики, прежде всего денежной и бюджетной. Эти данные однозначно говорили о неизбежности девальвации; вопрос заключался в том, когда именно она произойдет. На базе этой информации я стал говорить о надвигающемся кризисе. Мне тогда публично возражали Егор Гайдар (тогда — консультант правительства), Анатолий Чубайс (в 1998 году как раз возглавил РАО ЕЭС), Сергей Дубинин (председатель ЦБ РФ). В частности, 2 августа 1998 года Дубинин собрал в «Белом доме» пресс-конференцию, на которую пришло около 300 журналистов. Основной ее темой была девальвация рубля — будет или нет? На ней Дубинин заявил, что я специально хочу обвалить рубль, чтобы через своих родственников заработать на Чикагской валютной бирже...
Новая книга о 90-х сделана как добротное историческое исследование.
Новая книга о 90-х сделана как добротное историческое исследование.
ПОДВЕЛА ДРУЖБА
Убеждать публику в том, что кризиса не будет, российским властям помогало также обещание финансовой помощи от МВФ. Когда весной 1998-го среди представителей российского бизнес-сообщества стало расти беспокойство относительно грядущей катастрофы, они пришли к Борису Ельцину и сказали, что в этой ситуации спасти экономику может только получение большого кредита от МВФ.
В июне Чубайс поехал в Вашингтон для переговоров с МВФ и американскими властями. В середине июня он договорился о получении специального пакета помощи в размере $24 млрд. Это были новые кредиты — в дополнение к $23 млрд., на которые внешний долг России уже увеличился в первой половине 1998 года. Был получен первый транш — $4,6 млрд. Этот транш мог отложить наступление кризиса максимум на полтора месяца.
Однако эти деньги МВФ перевел не Минфину, как обычно, а ЦБ. Доходов федерального бюджета не хватало для обслуживания ГКО, процентные ставки по которым поднялись в номинальном выражении с 20 до 160%. Каждое новое недельное погашение требовало выпуска новых облигаций и дополнительного привлечения средств на сумму около $1 млрд. Объективности ради надо отметить, что рекомендации по проведению политики, приведшей к кризису, были разработаны Стэнли Фишером — человеком, конечно, незаурядным. Этот респектабельный экономист и высокопоставленный чиновник обеспечил принятие в качестве официальной позиции МВФ рекомендации по проведению так называемой exchange rate-based stabilization — политики финансовой стабилизации, основанной на фиксированном валютном курсе.
Подобные рекомендации МВФ давал многим крупным странам, сталкивавшимся с проблемами финансовой несбалансированности. Практически везде, где такая политика сколько-нибудь последовательно проводилась, она привела к тяжелейшим валютным кризисам: в Мексике, Таиланде, Южной Корее, Индонезии, России, Бразилии. Непросто найти другой вариант экономической политики, проведение которого в течение одного десятилетия привело бы к столь феноменальным провалам. Чубайс и Гайдар были дружны с Фишером и полностью заимствовали его предложения.
Убеждать публику в том, что кризиса не будет, российским властям помогало также обещание финансовой помощи от МВФ. Когда весной 1998-го среди представителей российского бизнес-сообщества стало расти беспокойство относительно грядущей катастрофы, они пришли к Борису Ельцину и сказали, что в этой ситуации спасти экономику может только получение большого кредита от МВФ.
В июне Чубайс поехал в Вашингтон для переговоров с МВФ и американскими властями. В середине июня он договорился о получении специального пакета помощи в размере $24 млрд. Это были новые кредиты — в дополнение к $23 млрд., на которые внешний долг России уже увеличился в первой половине 1998 года. Был получен первый транш — $4,6 млрд. Этот транш мог отложить наступление кризиса максимум на полтора месяца.
Однако эти деньги МВФ перевел не Минфину, как обычно, а ЦБ. Доходов федерального бюджета не хватало для обслуживания ГКО, процентные ставки по которым поднялись в номинальном выражении с 20 до 160%. Каждое новое недельное погашение требовало выпуска новых облигаций и дополнительного привлечения средств на сумму около $1 млрд. Объективности ради надо отметить, что рекомендации по проведению политики, приведшей к кризису, были разработаны Стэнли Фишером — человеком, конечно, незаурядным. Этот респектабельный экономист и высокопоставленный чиновник обеспечил принятие в качестве официальной позиции МВФ рекомендации по проведению так называемой exchange rate-based stabilization — политики финансовой стабилизации, основанной на фиксированном валютном курсе.
Подобные рекомендации МВФ давал многим крупным странам, сталкивавшимся с проблемами финансовой несбалансированности. Практически везде, где такая политика сколько-нибудь последовательно проводилась, она привела к тяжелейшим валютным кризисам: в Мексике, Таиланде, Южной Корее, Индонезии, России, Бразилии. Непросто найти другой вариант экономической политики, проведение которого в течение одного десятилетия привело бы к столь феноменальным провалам. Чубайс и Гайдар были дружны с Фишером и полностью заимствовали его предложения.
«НУ ЧТО, ДОИГРАЛИСЬ?»
Практическое воплощение рекомендаций Фишера в виде политики так называемого валютного коридора было уже детищем Чубайса. Андрей Илларионов рассказывает:
— 14 августа, в пятницу, днем Борис Ельцин прилетел в Великий Новгород. Нашпигованный фальшивыми утверждениями своей экономической команды, он сделал заявление, что никакой девальвации не будет, что все находится под контролем. На следующий день, 15 августа, в Москве собрались Кириенко (премьер-министр), Дубинин, Алексашенко (первый зампред ЦБ), Задорнов (министр финансов), Чубайс, Гайдар и приступили к обсуждению порядка грядущей девальвации... В воскресенье, 16 августа, были приглашены руководители коммерческих банков, которым торжествующий Алексашенко злорадно заявил: «Ну что, доигрались?» На что один из банкиров ответил: «Это не мы доигрались. Это вы доигрались». На следующее утро Кириенко и Дубинин объявили об изменении границ валютного коридора и введении моратория на обслуживание внешнего долга, т. е. о девальвации рубля и дефолте по внешнему долгу.
Практическое воплощение рекомендаций Фишера в виде политики так называемого валютного коридора было уже детищем Чубайса. Андрей Илларионов рассказывает:
— 14 августа, в пятницу, днем Борис Ельцин прилетел в Великий Новгород. Нашпигованный фальшивыми утверждениями своей экономической команды, он сделал заявление, что никакой девальвации не будет, что все находится под контролем. На следующий день, 15 августа, в Москве собрались Кириенко (премьер-министр), Дубинин, Алексашенко (первый зампред ЦБ), Задорнов (министр финансов), Чубайс, Гайдар и приступили к обсуждению порядка грядущей девальвации... В воскресенье, 16 августа, были приглашены руководители коммерческих банков, которым торжествующий Алексашенко злорадно заявил: «Ну что, доигрались?» На что один из банкиров ответил: «Это не мы доигрались. Это вы доигрались». На следующее утро Кириенко и Дубинин объявили об изменении границ валютного коридора и введении моратория на обслуживание внешнего долга, т. е. о девальвации рубля и дефолте по внешнему долгу.
КАК КИРИЕНКО ПРОВЕЛ ТО ЛЕТО
Сергей Кириенко разделил с Анатолием Чубайсом, Сергеем Дубининым и Михаилом Задорновым права отцовства на дефолт и быстро был отправлен в отставку.
События 17 августа 1998 года могли показаться просто очередной подставой правительства. Но, когда в сентябре не выплатили зарплаты, а в магазинах стали исчезать из продажи целые товарные позиции, стало ясно, что все всерьез и надолго. Как выразился Владимир Потанин (тогда — гендиректор «Интеррос»), «значительная часть российской экономики пошла ко дну, потому что годами мы принимали нереальные и ужасные бюджеты, а роль азиатского и мирового финансового кризиса едва ли можно считать решающей в сложившейся ситуации».
Сергей Кириенко разделил с Анатолием Чубайсом, Сергеем Дубининым и Михаилом Задорновым права отцовства на дефолт и быстро был отправлен в отставку.
События 17 августа 1998 года могли показаться просто очередной подставой правительства. Но, когда в сентябре не выплатили зарплаты, а в магазинах стали исчезать из продажи целые товарные позиции, стало ясно, что все всерьез и надолго. Как выразился Владимир Потанин (тогда — гендиректор «Интеррос»), «значительная часть российской экономики пошла ко дну, потому что годами мы принимали нереальные и ужасные бюджеты, а роль азиатского и мирового финансового кризиса едва ли можно считать решающей в сложившейся ситуации».
ПОДКРАЛСЯ НЕЗАМЕТНО
Хотя объявление дефолта 17 августа многих взволновало, простым обывателям поначалу было ни жарко ни холодно. Закрылись некоторые заведения, где привыкли отдыхать. Потом курс доллара взлетел в четыре раза — с 6 до 24 руб. Стало понятно, что это крах. И началась борьба с кризисом...
В России эта борьба выражалась не только в невыплате зарплат. Огромное число бизнесов оказалось в долгах перед партнерами, которым привыкли доверять. Здесь одним жестким отношением не обойдешься — приходилось идти на компромиссы. Кто-то снизил цены. Кто-то пошел на реструктуризацию. Кредиторы, желавшие получить долг, подбрасывали проекты своим должникам.
Одна кожгалантерейная фирма вложила все свои деньги в недвижимость — и навсегда увязла в новом бизнесе. Другие переориентировались на российских поставщиков — выяснилось, что многие наши фирмы способны заместить импорт. Даже западные компании научились действовать гибко.
Быстро образовался рынок долгов. В газетах и интернете стали появляться объявления: «Купим остатки на счетах в вашем банке». Остатки в Торибанке и в СБС-Агро сразу нарекли ториками и агриками. Оказалось, что даже с зависшими счетами можно иметь дело.
В 1999 году кризис как бы стабилизировался. Агония бизнеса стала рутинным явлением.
Хотя объявление дефолта 17 августа многих взволновало, простым обывателям поначалу было ни жарко ни холодно. Закрылись некоторые заведения, где привыкли отдыхать. Потом курс доллара взлетел в четыре раза — с 6 до 24 руб. Стало понятно, что это крах. И началась борьба с кризисом...
В России эта борьба выражалась не только в невыплате зарплат. Огромное число бизнесов оказалось в долгах перед партнерами, которым привыкли доверять. Здесь одним жестким отношением не обойдешься — приходилось идти на компромиссы. Кто-то снизил цены. Кто-то пошел на реструктуризацию. Кредиторы, желавшие получить долг, подбрасывали проекты своим должникам.
Одна кожгалантерейная фирма вложила все свои деньги в недвижимость — и навсегда увязла в новом бизнесе. Другие переориентировались на российских поставщиков — выяснилось, что многие наши фирмы способны заместить импорт. Даже западные компании научились действовать гибко.
Быстро образовался рынок долгов. В газетах и интернете стали появляться объявления: «Купим остатки на счетах в вашем банке». Остатки в Торибанке и в СБС-Агро сразу нарекли ториками и агриками. Оказалось, что даже с зависшими счетами можно иметь дело.
В 1999 году кризис как бы стабилизировался. Агония бизнеса стала рутинным явлением.
Рис.: Валентин ДРУЖИНИН.
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
Как государство опыт Мавроди использовало
Как государство опыт Мавроди использовало
ГКО — это Государственные краткосрочные облигации. Выпускались с 1993 года Минфином. Бизнесмен или гражданин покупал эту ценную бумагу. И знал: через короткий срок (от месяца до года) государство гарантированно выкупит ее назад, заплатив хороший процент. Цель — заткнуть дыры в бюджете. Но затея провалилась: чтобы выплатить поценты, приходилось делать все новые и новые выпуски со все более высоким процентом. Схема ничем не отличалась от «МММ» Сергея Мавроди. К августу 1998 года доходность достигла 140 — 160% годовых. Выплатить такие средства государство не смогло и объявило дефолт. Это и стало началом кризиса в России.
Комментариев нет:
Отправить комментарий